<%Language="VBScript" Response.Write "" %>
<%Language="VBScript" Response.Write "версия для печати" %>

Социальный атлас российских регионов / Портреты регионов

Социально-экономическое развитие республик Северного Кавказа: количественные и экспертные оценки

Ускоренное социально-экономическое развитие республик Северного Кавказа заявлено как приоритет федеральной политики, создан новый федеральный округ для повышения качества управления, республики Северного Кавказа получают значительные федеральные трансферты в рамках выравнивающей политики и дополнительное федеральное финансирование по федеральным целевым программам (ФЦП), причем для Чечни есть отдельная ФЦП. Насколько эти меры способствуют развитию и создают ли они условия для модернизации Северного Кавказа?

Анализировать уровень и динамику развития республик Северного Кавказа можно по разным источникам информации. Первый – данные государственной статистики по регионам. Российская региональная статистика несовершенна, но для республик Северного Кавказа это справедливо вдвойне. Главная причина - более широкое распространение неформальной экономики, которая включает теневое производство товаров и услуг в общественном секторе и большую часть малого предпринимательства. Плохо учитывается и продукция личных хозяйств населения, которая играет значительную роль в доходах сельских жителей. Низкое качество статистики усугубляется масштабными приписками [1] и некорректными дооценками [2]. Но даже не вполне качественная статистика, если она собирается по стабильной методике, способна отражать динамику развития, в том числе в периоды экономического роста и кризиса. Однако оценки уровня социально-экономического развития и его различий между республиками можно делать только с корректировкой на степень достоверности данных. С этой целью статистические данные сопоставляются с показателями соседних краев и областей Юга, чтобы уточнить достоверность информации по республикам Северного Кавказа и более четко показать их специфику. Второй источник – данные бюджетной статистики, они более достоверны и позволяют оценить приоритеты политики федерального центра и самих республик. Эти данные в оперативном режиме размещаются на сайте Федерального Казначейства. Третий источник – экспертные оценки развития бизнеса в республиках на основе имеющейся информации (деловых СМИ, экспертного сообщества и др.). Но даже интеграция разных источников информации не обеспечивает полной достоверности по причине особой структуры экономики и специфических институтов в этих регионах.

1. Особенности экономики и рынков труда республик Северного Кавказа: видимая и невидимая части

Легальная экономика республик Северного Кавказа мала по объему. Неконкурентоспособная промышленность пережила сильнейший спад в 1990-е годы (сокращение объемов на 2/3 и более), из крупных объектов сохранились гидроэлектростанции, принадлежащие федеральным структурам (ранее РАО ЕЭС, затем "Русгидро"), частично восстановилось цементное производство в Карачаево-Черкесии. Бывшие крупные предприятия тяжелой промышленности либо закрыты (Тырныаузский вольфрамо-молибденовый комбинат в Кабардино-Балкарии), либо с трудом выживают, резко сократив объемы производства ("Электроцинк" в Северной Осетии, Каспийский завод в Дагестане, производящий продукцию ВПК). Состояние нефтедобывающей отрасли в Чечне неизвестно. Более устойчиво развиваются пищевые предприятия, работающие частично на местном сырье и производящие алкогольную продукцию, воду, соки и др. В основном это средний и малый бизнес.

Доля аграрного сектора в большинстве республик выше, чем промышленности, в нем преобладает продукция частных хозяйств, хотя сельхозпредприятия формально сохранились. В рыночных услугах доминирует торговля, при этом значительная ее часть остается в тени и не отражается в статистике. Базовой отраслью стали нерыночные услуги (бюджетная экономика), они концентрируют большую часть занятых в легальной экономике и вносят значительный или даже максимальный вклад в структуру валовой добавленной стоимости республик Северного Кавказа – от 24 до 53% [3] (табл. 1).

Таблица 1. Доля основных секторов и отраслей в структуре валовой добавленной стоимости республик Северного Кавказа в 2008 г., %

	Сельское и лесное хозяйство	Промышленность	Рыночные услуги	в т.ч. торговля и ремонт	Нерыночные услуги
В среднем по регионам РФ	4,5	32,3	43,7	21,7	12,5
Республика Адыгея	17,5	17,0	31,5	21,6	24,5
Республика Дагестан	14,1	8,5	41,0	24,3	16,4
Республика Ингушетия	8,8	4,6	21,9	10,1	54,3
Кабардино-Балкарская Республика	21,7	13,8	33,0	18,4	23,8
Карачаево-Черкесская Республика	21,5	23,5	24,6	12,3	23,3
Республика Северная Осетия-Алания	17,9	17,0	30,7	18,2	26,3
Чеченская Республика	7,9	8,0	23,2	12,5	40,3

Неформальная экономика республик Северного Кавказа представлена разными секторами. По экспертным оценкам, важнейший теневой финансовый поток – бюджетные ресурсы, перераспределяемые в форме коррупционных платежей и доходов. Второй по масштабам финансовый источник – нерегистрируемые доходы от товарного личного хозяйства. По оценкам местных экспертов [4], в Дагестане объем этих доходов достигает половины объема бюджета республики. Третий источник – теневые доходы трудовых мигрантов, выезжающих на заработки за пределы своей республики. Четвертый – теневые доходы от розничной торговли и рекреационных услуг. На Северном Кавказе в структуре розничной торговли до сих пор доминируют вещевые и продовольственные рынки, товарооборот которых преимущественно теневой. Рекреация локализована на горнолыжных курортах (Приэльбрусье, Домбай) и обеспечивает теневые доходы местному населению. Еще один источник – теневое промышленное производство, в том числе в пищевой отрасли (неучтенное производство водки и коньяка), средний и малый бизнес по производству обуви, шубно-меховых изделий, строительных материалов и др. Неформальная экономика каким-то образом дооценивается в государственной статистике, но достоверность этих оценок невысока.

Особенности структуры экономики республик Северного Кавказа отражаются в структуре занятых. В таблице 2 представлены данные Росстата о структуре занятых по основному месту работы, рассчитанные по разным методикам и на основе разных источников информации (обследований рынка труда, данных налоговой статистики и др.). Они различаются, ведь точной информации о структуре занятых в этих регионах не существует.

Важнейшая особенность республик Северного Кавказа – высокая самозанятость населения, максимальная в Дагестане и Чечне (47-48% от среднегодовой численности занятых). Самозанятость существует в двух формах. Первая –предприниматели без образования юридического лица, а также занятые в фермерском хозяйстве, на индивидуальной основе, в домашнем хозяйстве производством продукции, предназначенной для реализации. Их доля максимальна не только в Дагестане и Чечне, но и в Ингушетии (26-28%). Вторая форма – занятость у физических лиц, также максимальная в Дагестане и Чечне (18-23%). Обе формы занятости в значительной степени теневые. Так, по данным налоговой статистики, доля индивидуальных предпринимателей без образования юридического лица (ПБОЮЛ), прошедших регистрацию (перерегистрацию), составляет только 7% от среднегодовой численности занятых в Дагестане, немногим больше – в Чечне и Ингушетии (12%). Следовательно, все остальные самозанятые производят товарную продукцию на продажу без юридического оформления своей деятельности и уплаты налогов. Только в Адыгее и Северной Осетии рынки труда по структуре занятости более похожи на среднероссийские и в меньшей степени являются теневыми.

Таблица 2. Распределение численности занятых в экономике по месту основной работы и другие оценки занятости (все показатели рассчитаны в в % от среднегодовой численности занятых)

	В органи-зации, 2008 г.	ПБОЮЛ и др.*, 2008 г.	По найму у физических лиц, 2008 г.	Всего заняты вне организаций 2008 г.	Среднесписочная численность работников на предприятиях МСБ**, 2009 г. (оценка Росстата)	Число индивидуальных предпринимателей, прошедших гос.регистрацию (перерегистрацию) на начало 2010 г.
Российская Федерация	82	8	11	18	18	6
Республика Северная Осетия-Алания	78	12	11	22	9	6
Республика Адыгея	76	12	12	24	16	13
Краснодарский край	76	13	12	24	16	11
Ставропольский край	73	13	14	27	16	8
Кабардино-Балкарская Республика	68	20	12	32	8	9
Карачаево-Черкесская Республика	65	20	15	35	11	9
Республика Ингушетия	64	28	8	36	5	12
Чеченская Республика	54	28	18	47	4	12
Республика Дагестан	52	26	23	48	5	7

* предприниматели без образования юридического лица, включая лиц, занятых в фермерском хозяйстве, на индивидуальной основе, а также в домашнем хозяйстве производством продукции сельского, лесного хозяйства, охоты, рыболовства, предназначенной для реализации.
** малого и среднего бизнеса

Статистика занятости также подтверждает сильнейшее неблагополучие предпринимательского климата почти во всех республиках Северного Кавказа, за исключением Адыгеи. Занятость на предприятиях малого и среднего бизнеса в республиках (4-11%) существенно ниже средней по стране (18%) и ниже, чем в "русских" регионах Юга (16%). Особенно низкими показателями выделяются Дагестан, Чечня и Ингушетия (4-5%), что подтверждает устоявшиеся представления о максимальной остроте институциональных проблем в этих республиках, прежде всего гарантий прав собственности.

Обзор особенностей экономики и рынков труда республик Северного Кавказа показывает, что анализ динамики и уровня развития можно проводить только с учетом существующей специфики. Следует еще раз повторить, что многие социально-экономические показатели не могут быть точными при высокой доле теневой экономики и чрезвычайно высокой самозанятости в большинстве республик. Особой осторожности требует анализ статистических показателей Ингушетии, Чечни и Дагестана.

2. Уровень и динамика экономического развития в период экономического роста и кризиса

В период экономического роста в половине республик Северного Кавказа темпы роста ВРП превышали средние по регионам России, особенно выделяется по динамике роста экономики Дагестан (в 3,4 раза за десять лет в сопоставимых ценах). Показатели динамики Адыгеи и Карачаево-Черкесии были близки к средним, и только Ингушетия резко отставала (рис. 1). Позитивные показатели следует оценивать с учетом эффекта базы (очень низких исходных показателей ВРП) и с пониманием того, за счет какого "мотора" росла экономика республик. В основном это резко возросшая федеральная помощь, позволявшая наращивать расходы на социальные цели (они учитываются в ВРП как производство услуг). Однако ускоренный рост ВРП Дагестана объяснить невозможно. Можно только предположить, что немалый вклад в сверхвысокие темпы роста внесли искажения статистической отчетности (приписки) и дооценки неформальной экономики, т.е. чисто статистические эффекты.

Рис. 1. Динамика ВРП республик Северного Кавказа и Ставропольского края, в % к 1998 г. нарастающим итогом (Южный ФО до образования Северо-Кавказского ФО)

Обеспечивает ли экономический рост сближение душевого показателя ВРП республик со средним по стране? Если верить статистике, то сближение демонстрируют только две республики – Чечня и Дагестан (рис. 2), причем Чечня – за счет огромных перечислений из федерального бюджета (см. ниже), а Дагестан – вследствие очень своеобразных статистических дооценок, которым трудно поверить. В Северной Осетии, Карачаево-Черкесии и Адыгее сложившееся отставание сохраняется примерно на одном уровне, душевой ВРП составляет 30-40% от среднего по регионам России. В Ингушетии и, особенно, в Кабардино-Балкарии отставание от среднероссийского показателя за десять лет экономического роста усилилось.

Рис. 2. Душевой ВРП республик Северного Кавказа и Ставропольского края, в % к среднему по РФ

Объем промышленного производства в республиках невелик, и на его динамику за период экономического роста влияет эффект низкой базы, а также пропорции теневого и легального производства. В результате траектории развития промышленности в республиках очень разные – от сверхвысокой динамики в Адыгее, Кабардино-Балкарии благодаря развитию и легализации пищевой отрасли, в последние годы – в Дагестане (в основном за счет роста федерального финансирования ВПК) до застоя в Северной Осетии и полной деиндустриализации в Ингушетии (рис. 3). Кроме того, можно отметить минимальное влияние кризиса 2008-2009 гг. на динамику промышленности, поскольку пищевая продукция не потеряла рынки сбыта, Каспийский завод, производящий продукцию для ВПК, продолжал получать бюджетное финансирование, а немногочисленные крупные предприятия тяжелой промышленности и до кризиса практически "лежали", поэтому в кризис мало что изменилось.

Рис. 3. Динамика промышленного производства в республиках Северного Кавказа, в % к 1990 г. нарастающим итогом

Инвестиции в экономику республик Северного Кавказа почти весь период экономического роста были очень низкими, не достигая даже половины от средних по России (рис. 4). Заметный рост произошел только во второй половине 2000-х благодаря росту инвестиций из федерального бюджета и привлечению средств госмонополий. Даже под давлением федеральных властей крупный частный бизнес проявил минимальную инвестиционную активность в республиках с очень высокими рисками. Более устойчиво росли инвестиции в Дагестане, где реализуются энергетические и инфраструктурные проекты, минимальный рост инвестиций до кризиса имели Кабардино-Балкария и Ингушетия. Данные по Чечне не публикуются, но именно эта республика стала реальным инвестиционным лидером благодаря масштабным федеральным трансфертам.

Рис. 4. Душевые инвестиции в постоянных ценах 2006 г., тыс. руб. на чел.

Характерный для всей страны кризисный спад инвестиций произошел далеко не во всех республиках Северного Кавказа (табл. 3). Публикация данных по Чечне позволяет оценить масштабы и беспрецедентную динамику инвестиционных вливаний в экономику республики. В политически проблемных Дагестане и Ингушетии инвестиции также росли, при этом в Ингушетии – вдвое за 2009 г. В 2010 г. рост инвестиций в половине республик продолжился.

Таблица 3. Рейтинг республик Северного Кавказа по динамика инвестиций к докризисному периоду (1 полугодие 2008 г.), %

	1 полугодие 2009	1 полугодие 2010
Чеченская Республика	120	287
Республика Ингушетия	2	50
Республика Дагестан	19	28
Ставропольский край	17	21
Республика Адыгея	39	20
Кабардино-Балкарская Республика	-6	-14
Российская Федерация	-19	-18
Республика Северная Осетия – Алания	-5	-33
Карачаево-Черкесская Республика	-18	-53

Не только в Чечне, но также в Ингушетии и Дагестане рост инвестиций обеспечивается в основном за счет инвестиций из федерального бюджета (табл. 4). Повышенная доля инвестиций из бюджета Чечни обусловлена большим объемом бюджета этой республики (см. ниже), что позволяет значительную часть средств расходовать на инвестиционные цели. Такая политика в России типична только для самых "богатых" регионов (Москвы, Тюменской области), но там инвестиционные расходы резко сократились в кризис. В Чечне же их рост только ускорился, поскольку бюджет республики более чем на 90% формируется за счет федеральных трансфертов, а не собственных доходов. В случае Чечни, а также Ингушетии и Дагестана, статистическая графа "инвестиции из бюджета субъекта РФ" фактически означает те же средства федерального бюджета, только пропущенные через бюджет региона в виде дотаций и субсидий. "Заливание" бюджетными деньгами наиболее политически проблемных регионов стало основным инструментом политики федеральных властей. В остальных республиках доля инвестиций из федерального бюджета ниже, как следствие, в них ниже и душевые показатели инвестиций.

Таблица 4. Доля бюджетных средств в общем объеме инвестиций, %

	1-е полугодие 2010 г.			1-е полугодие 2009 г.
	доля бюджетных средств	в том числе		доля бюджетных средств	в том числе
		федерального бюджета	бюджетов субъектов РФ		федерального бюджета	бюджетов субъектов РФ
РФ	16	8	7	17	7	9
Республика Ингушетия	95	74	21	89	69	21
Чеченская Республика	87	49	38	76	48	28
Республика Дагестан	59	38	21	57	38	19
Карачаево-Черкесская Республика	41	30	7	33	29	4
Республика Северная Осетия – Алания	39	29	4	32	29	3
Кабардино-Балкарская Республика	29	23	6	35	18	17
Республика Адыгея	22	9	13	51	41	10

В целом можно отметить, что слаборазвитая легальная экономика республик Северного Кавказа росла до кризиса достаточно быстро за счет перераспределения бюджетных ресурсов. Исключение – только Ингушетия, где деградация институтов и системы управления достигла предела. Влияние нового кризиса было смягчено возросшими инвестициями из федерального бюджета, они в первую очередь направлялись в наиболее политически проблемные (нестабильные) республики – Чечню, Ингушетию и Дагестан. Для остальных республик кризис сопровождался заметным сокращением инвестиций.

3. Уровень и динамика социального развития: статистика не видит кризиса

Индикаторы, измеряющие состояние рынка труда и доходы населения республик Северного Кавказа, также не слишком достоверны. В период экономического роста в республиках был слабее выражен типичный для всей страны тренд сокращения уровня безработицы по методологии МОТ, а в Ингушетии безработица даже резко выросла (рис. 5). Помимо очевидных дефектов измерения (недостаточного объема и репрезентативности выборки), есть два объяснения такой динамики. Это может быть связано с выходом на рынок труда более многочисленных когорт молодежи при недостаточном предложении рабочих мест. Другая причина – респонденты не признаются в наличии теневой занятости в ходе обследований рынка труда, проводимых Росстатом.

Рис. 5. Уровень безработицы по методологии МОТ, %

Показатели уровня зарегистрированной безработицы еще хуже отражают ситуацию на региональных рынках труда, особенно на Северном Кавказе, ведь на основе этих индикаторов выделяются федеральные трансферты на выплату пособий по безработице. Например, Чечня имеет максимальный показатель зарегистрированной безработицы (61% на конец 2009 г.), который почти вдвое превышает показатель безработицы по МОТ (33%). Этого просто не может быть, т.к. методика оценки безработицы по МОТ более либеральна, поэтому в среднем про РФ и практически во всех регионах этот показатель почти в три раза выше зарегистрированной безработицы.

Не всегда адекватна и динамика показателей зарегистрированной безработицы. В Ингушетии кризис сопровождался сокращением зарегистрированной безработицы, а начало выхода из кризиса – ее ростом (табл. 5). В Чечне в острой фазе кризиса (первая половина 2009 г.) зарегистрированная безработица также сокращалась. В остальных республиках Северного Кавказа в период кризиса не произошло заметного роста зарегистрированной безработицы и безработицы по МОТ. Низкая чувствительность к кризисам – типичная реакция проблемных рынков труда с устойчиво высокой безработицей. Только в Чечне на стадии выхода из кризиса сокращение уровня безработицы было значительным, возможно, это следствие возросших бюджетных инвестиций в республику.

Таблица 5. Уровень зарегистрированной безработицы, %

	2008 г.	апр.2009	сен.2009	фев.2010	сен.2010
РФ	2,0	3,0	2,7	3,1	2,1
Республика Адыгея	3,1	4,7	3,2	3,4	2,1
Республика Дагестан	3,6	4,0	3,8	3,8	3,4
Республика Ингушетия	23,0	15,4	19,4	22,3	22,0
Кабардино-Балкарская Республика	5,9	6,9	5,7	5,7	3,3
Карачаево-Черкесская Республика	2,6	3,6	3,8	3,4	3,3
Республика Северная Осетия	3,1	4,2	3,4	4,5	3,8
Чеченская Республика	63,2	61,6	55,0	59,3	48,3

Данные статистики занятости не включают трудовую миграцию, а именно этот сегмент рынка труда более всего пострадал в период кризиса. Многие жители Северного Кавказа не смогли в 2009 г. найти работу за пределами свонй республики и из "фиктивных" безработных стали реальными. Однако показать эти изменения в количественном выражении невозможно, таких данных не существует.

Таким образом, состояние рынка труда большинства республик, за исключением Ингушетии и Чечни, улучшилось за период экономического роста 2000-х годов. Кризисного роста безработицы не произошло, поскольку основная часть легальных рабочих мест приходится на более устойчивые сектора экономики – бюджетную сферу и сельское хозяйство, а масштабы самозанятости измеряются плохо. В реальной жизни проблем стало больше, т.к. в кризис сократились возможности трудовой миграции за пределы республик.

За 2000-е годы существенно выросли денежные доходы населения и даже в кризисном 2009 г. рост доходов продолжался (за исключением все той же Ингушетии). Однако оценки уровня жизни в республиках Северного Кавказа – весьма рискованное занятие. Российская статистика не очень точно оценивает доходы населения в региональном разрезе, а в республиках Юга проблемы усугубляются более значительными масштабами неформальной занятости и теневых доходов. Наименее достоверны статистические данные по республике Дагестан, где отношение душевых денежных доходов населения к прожиточному минимуму уже превысило средний показатель по стране (рис. 6). Это означает, что по покупательной способности доходов населения Дагестан не только опережает все регионы Южного и Северо-Кавказского федеральных округов, но и, например, Самарскую и Сахалинскую области. Поверить в это крайне трудно.

Рис. 6. Отношение душевых денежных доходов населения к прожиточному минимуму в регионе, %

Судя по всему, для некоторых республик Росстат использует особую методику дооценки теневых доходов. Так, более половины доходов населения Дагестана (54%) отнесено к скрытой заработной плате (это самая высокая доля среди регионов, в среднем по РФ – 26%), еще почти четверть – к предпринимательским доходам (в среднем по РФ – 10%), а доля социальных выплат составляет только 10% доходов населения, что ниже среднего по стране, хотя республика является слаборазвитой (табл. 6). В слаборазвитой Ингушетии доля скрытой заработной платы в доходах почти так же высока (48%), еще 13% дают предпринимательские доходы, а доля социальных выплат выше (17%). Показатели доходов населения Чечни вообще не публикуются. Таким образом, для наиболее проблемных республик в 2000-е годы стала применяться система очень существенной дооценки теневых доходов, это подтверждает резкий рост доли "других доходов" за 2000- 2008 годы (табл. 6). В Адыгее структура расходов значительно ближе к средней по стране, корректировки Росстата на теневые доходы более умеренные и стабильные. Остальные три республики занимают промежуточное положение: в Кабардино-Балкарии неадекватно высока доля предпринимательских доходов, в Карачаево-Черкесии и Северной Осетии вызывает вопросы значительный рост дооценок (доли "других доходов"). Таким образом, дифференциация душевых денежных доходов населения республик во многом определяется статистической дооценкой теневых доходов.

При столь низкой достоверности статистики оценивать уровень и динамику доходов населения республик Северного Кавказа практически невозможно. В значительной степени это "нарисованные" цифры. Даже в Адыгее, вызывающей меньше сомнений в точности измерения доходов, их соотношение с прожиточным минимумом (рис. 6) выглядит очень странным – покупательная способность доходов населения республики не росла в течение всей первой половины 2000-х годов. Лучше честно признать невозможность точных оценок денежных доходов населения республик из-за дефектов статистики, чем придумывать неадекватные объяснения их различий.

Таблица 6. Структура доходов населения, %

	Доходы от предприни-мательской деятельности	Оплата труда	Социаль-ные выплаты	Доходы от собствен-ности	Другие доходы*
	2008	2008	2008	2008	2008	2000
Российская Федерация	10	45	13	6	26	28
Краснодарский край	15	36	14	8	27	30
Ставропольский край	14	35	16	3	31	30
Республика Северная Осетия-Алания	19	30	17	2	32	23
Республика Адыгея	11	34	20	2	33	37
Кабардино-Балкарская Республика	28	21	13	2	37	34
Карачаево-Черкесская Республика	16	27	17	3	37	26
Республика Ингушетия	12	33	15	3	38	29
Республика Дагестан	13	21	17	1	48	28

*включая скрытую оплату труда

Традиционным способом косвенной оценки доходов населения служат показатели оборота розничной торговли, стоимости жилья, объемов жилищного строительства и владения движимым имуществом, например, автомобилями.

Первый из них подтверждает, что кризис не отразился на уровне жизни населения республик, поскольку главными источниками дохода являются бюджетные средства (объемы федеральных трансфертов выросли) и доходы от личного хозяйства. На фоне других регионов России республики Северного Кавказа имели самые высокие темпы роста оборота розничной торговли по сравнению с докризисным периодом (рис. 7).

Рис. 7. Динамика оборота розничной торговли в регионах РФ, к янв.-сент. 2008 г., %

Если верить остальным косвенным индикаторам, то население республик Северного Кавказа небогато. Статистика стоимости квадратного метра жилья в половине республик отсутствует, а там, где она есть, показатели в два-три раза ниже средней стоимости по России (Адыгея – 61% от средней, Дагестан – 52%, Северная Осетия – 43%, Карачаево-Черкесия – 29%). Измеряемый статистикой объем жилищного строительства также невелик, но следует учитывать нежелание собственников оформлять ввод жилья в эксплуатацию, чтобы избежать выплаты налогов, а также очень высокие коррупционные барьеры процедуры ввода, т.к. в республиках Северного Кавказа от 75 до 100% жилья строится населением за счет собственных и заемных средств (в среднем по РФ – 42%), а индивидуальное строительство часто ведется с нарушениями законодательства (самозахват земель, отсутствие разрешений на строительство и др.). В результате показатели ввода жилья в расчете на 1000 населения во всех республиках, за исключением Дагестана, значительно ниже средних по стране (рис. 8). В кризисном 2009 г. объемы ввода жилья в большинстве республик не сократились (за исключением Ингушетии), что подтверждает статистические данные о продолжавшемся росте доходов населения республик в 2009-2010 годах благодаря федеральной поддержке.

Рис. 8. Ввод жилья на 1000 населения, кв. м. на 1000 чел.

Еще один индикатор – обеспеченность легковыми автомобилями, и он также показывает невысокий уровень доходов жителей почти всех республик Северного Кавказа, за исключением Адыгеи (табл. 7). Однако следует учитывать, что часть легковых автомобилей используется по доверенности и может быть зарегистрирована в других регионах России.

Таблица 7. Обеспеченность легковыми автомобилями на 1000 населения

	1990	2000	2005	2008	Место в РФ
Российская Федерация	59	131	169	214
Южный ФО	70	118	147	181	7
Краснодарский край	81	162	197	239	12
Республика Адыгея	103	154	168	219	23
Ставропольский край	79	136	176	206	31
Карачаево-Черкесская Республика	76	93	137	177	63
Республика Северная Осетия	68	109	142	175	64
Кабардино-Балкарская Республика	73	95	108	139	75
Республика Ингушетия	50	57	58	89	80
Чеченская Республика	50	…	48	70	81
Республика Дагестан	37	47	55	68	82

Проблемы достоверности велики и в измерении уровня бедности населения, поэтому к показателям также нужно относится с осторожностью. Яркий пример – Дагестан, где уровень бедности за восемь лет сократился с 73 до 9%, опередив средний по стране (рис. 8). Главная причина – рост статистических дооценкок доходов населения. В других республиках динамика показателя в период экономического роста была не столь резкой, а достигнутый уровень бедности (10-20%) ставит их в один ряд с "русскими" регионами юга, как и по покупательной способности доходов. Судя по статистике, теперь республики и другие регионы юга сопоставимы по денежным доходам населения и по степени неравенства по доходу. В кризисном 2009 году статистика не зафиксировала роста уровня бедности в большинстве республик, за исключением Ингушетии (рис. 9). Поддерживающую роль сыграл рост федеральных трансфертов и выплат социальных пособий населению.

Рис. 9. Уровень бедности в регионах, %

Из анализа прямых и косвенных индикаторов доходов можно сделать такие выводы:

• население республик Северного Кавказа, за исключением Ингушетии (данные по Чечне отсутствуют), уже не является более бедным, чем жители "русских" регионов юга, хотя отчасти это достигнуто путем статистических дооценок денежных доходов в республиках;
• благодаря федеральной поддержке республики отличаются высокими темпами роста доходов населения (кроме Ингушетии) и потребления, в том числе и в период кризиса;
• в то же время косвенные индикаторы показывают невысокий уровень доходов, однако следует учитывать значимый вклад институциональных факторов в занижение показателей ввода жилья, обеспеченности автомобилями и др.;
• низкая достоверность статистики не позволяет выявить реальный уровень доходов населения и их дифференциацию, особенно в Ингушетии и Дагестане, однако общий тренд опережающего роста доходов в целом достоверен.

4. Состояние бюджетов республик: высокая дотационность обеспечивает стабильность

Республики Северного Кавказа относятся к высокодотационным, особенно велика федеральная поддержка Ингушетии и Чечни – более 90% доходов консолидированного бюджета (табл. 8). В острой фазе кризиса доля федеральных трансфертов в доходах консолидированных бюджетов республик оставалась стабильно высокой, но в 2010 г. в рамках общего сокращения объема федеральных трансфертов она немного снизилась. При этом в наиболее политически проблемных Ингушетии и Чечне объем трансфертов сохранился, а в Карачаево-Черкесии даже вырос.

Таблица 8. Доля трансфертов из федерального бюджета в доходах консолидированных бюджетов республик Северного Кавказа в 2008-2010 гг. и динамика объема трансфертов, %

	Доля трансфертов, %			Динамика, %
	2008	2009	янв.-авг. 2010	2009 к 2008	2010 к 2009 (янв.-авг.)
Республика Ингушетия	91	91	90	113	104
Чеченская Республика	91	91	89	101	99
Республика Дагестан	73	79	75	132	91
Карачаево-Черкесская Республика	71	71	69	116	115
Республика Сев.Осетия	72	67	63	78	88
Республика Адыгея	62	63	59	116	88
Кабардино-Балкарская Республика	57	57	58	117	92
В среднем по регионам РФ	19	27	25	134	97

Поддержка республик Северного Кавказа сильно дифференцирована и в основе этой дифференциации лежат не экономические, а политические факторы. Безусловным лидером является Чечня, благодаря огромным федеральным трансфертам ее бюджет (61 млрд. руб.) сравним с бюджетом Ставропольского края, население которого в два раза больше. В результате душевые доходы бюджета Чечни существенно превышают средние по регионам РФ и намного выше показателей других регионов Северо-Кавказского и Южного федеральных округов (рис. 10).

Рис. 10. Душевые доходы консолидированного бюджета региона в 2009 г., тыс. руб.

Федеральная помощь Чечне осуществляется в режиме "ручного управления": помимо формульных трансфертов на выравнивание бюджетной обеспеченности республика получает гораздо большие по объему дотации на сбалансированность и субсидии на реализацию ФЦП (рис. 11). Именно благодаря этим "добавкам", которые распределяются на неформализованной основе, бюджет Чечни достиг столь больших размеров. В последнее время такая же политика проводится федеральным центром и в отношении Ингушетии, хотя и в меньшем масштабе: республика получает повышенные дотации на сбалансированность и трансферты (субсидии и субвенции) на поддержку рынка труда. Остальные республики, помимо дотаций на выравнивание, распределяемых на формульной основе, имеют заметные добавки к бюджетам в виде средств ФЦП по развитию Северного Кавказа. Кроме того, через бюджет Северной Осетии в виде дотаций на сбалансированность проходила часть средств на восстановление Южной Осетии, но этот скрытый канал финансирования сократился и замещается другими. В целом ни одна из республик Северного Кавказа не может сравниться с Чечней по масштабам поддержки из федерального бюджета.

Рис. 11. Доля и структура трансфертов из федерального бюджета, в % от всех доходов консолидированного бюджета региона в 2009 г.

При больших масштабах федеральной поддержки неизбежно встает вопрос об эффективности расходов бюджетов республик. Один из индикаторов – динамика расходов бюджетов на разные цели. Расчеты динамики расходов за 2008-2009 годы показывают, что рост доходов консолидированного бюджета Ингушетии привел к вдвое более быстрому росту расходов на управление (общегосударственные вопросы), в Кабардино-Балкарии рост по этой статье также в два раза превышал рост общих расходов бюджета (рис. 12). Значительное сокращение расходов по этой статье в бюджете Северной Осетии объясняется не ростом эффективности, а изменением каналов финансирования Южной Осетии. Благодаря росту федеральных трансфертов в 2009 г. во всех республиках выросли инвестиционные расходы (на национальную экономику), особенно в Дагестане, Ингушетии и Чечне. Государство почти полностью замещает бизнес в развитии самых проблемных регионов, вместо того, чтобы улучшать институты и инвестиционный климат. Вряд ли такая стратегия эффективна.

Рис. 12. Динамика несоциальных расходов и всех расходов консолидированного бюджета региона, 2009 г. к 2008 г., %

Второй ракурс – изменения социальных расходов и расходов на ЖКХ (рис. 13). Дополнительные средства, полученные в 2009 г. из федерального бюджета, расходовались республиками по-разному. Лидерами по росту расходов на ЖКХ стали Ингушетия (почти в 4 раза), Адыгея (на 80%) и Карачаево-Черкесия (на 52%), но эффективность этих расходов под большим вопросом. Все республики увеличили расходы на образование и здравоохранение (кроме Северной Осетии), что можно рассматривать как позитивный тренд, поскольку душевые расходы на эти цели исходно очень низкие. Лидером по динамике расходов, как и в целом по стране, оказалась социальная политика и, особенно, выплаты пособий населению, прежде всего в Чечне и Адыгее. Те же тренды типичны и для "русских" регионов, в том числе Ставропольского края. Особая ситуация в Ингушетии, где объем расходов на социальную политику в 2009 г. уменьшился на четверть, но выплаты пособий населению выросли в 2,3 раза. Это следствие наведения элементарного порядка в бюджетных расходах и повышения доли выплат социальных пособий с 30 до 88% от всех расходов на соцполитику.

Рис. 13. Динамика социальных расходов и расходов на ЖКХ консолидированного бюджета региона, 2009 г. к 2008 г., %

В целом бюджетная политика властей республик Северного Кавказа, особенно Ингушетии, не вполне совпадала с общими для регионов России тенденциями. Во-первых, полученные дополнительные средства из федерального бюджета более активно расходовались на развитие образования, здравоохранения и на поддержку ЖКХ (в некоторых регионах). Во-вторых, расходы на государственное управление в большинстве республик Северного Кавказа также быстро росли, в отличие от общерегионального тренда их сокращения. В результате рост бюджетных расходов на повышение человеческого капитала сочетался с ростом неэффективных расходов на бюрократию.

В январе-августе 2010 года, несмотря на сокращение объема федеральных трансфертов в большинстве республик, расходы их бюджетов выросли, за исключением Чечни и Дагестана (табл. 9). Во всех республиках продолжали расти расходы на соцполитику, почти везде – на образование (за исключением Северной Осетии) и только в половине – на здравоохранение. Основным способом оптимизации стало сокращение расходов на ЖКХ и инвестиционных расходов на национальную экономику, причем более сильное, чем в целом по регионам страны. Только Ингушетия и Карачаево-Черкесия, получившие в 2010 г. дополнительные трансферты, продолжали наращивать инвестиционные расходы бюджета. В целом, социальная ориентация бюджетов республик выросла, но с сильной "иждивенческой" составляющей в виде наиболее быстро растущих социальных выплат.

Таблица 9. Динамика расходов консолидированных бюджетов республик в январе-августе 2010 г, в % к аналогичному периоду 2009 г.

	Всего расходы	Общего-сударст. вопросы	Национальная экономика	ЖКХ	Образование	Здравоох-ранение и спорт	Социальная политика	в т.ч. социальн. выплаты
Регионы РФ	106	102	97	95	108	102	121	125
Республика Ингушетия	109	102	171	75	135	101	122	128
Карачаево-Черкесская Республика	108	98	114	56	113	100	161	172
Республика Адыгея	102	89	93	71	111	99	118	122
Кабардино-Балкарская Республика	102	96	78	108	108	112	112	113
Республика Северная Осетия	101	54	102	102	98	125	125	129
Республика Дагестан	98	102	65	85	110	94	114	115
Чеченская республика	97	113	65	99	121	86	106	106

Таким образом, республики Северного Кавказа, причем не все, только в 2010 г. столкнулись с более жесткими бюджетными ограничениями. В Ингушетии и Карачаево-Черкесии федеральные трансферты заметно выросли, что позволило наращивать бюджетные расходы. Данные за 2010 г. показали, что дополнительные федеральные трансферты чаще всего стимулируют ускоренный рост двух видов расходов – инвестиционных и на социальные выплаты. Сокращение же федеральной помощи ведет к первоочередному урезанию расходов на ЖКХ и инвестиции, затем и на здравоохранение, но не на госуправление, а расходы на социальные пособия продолжают расти.

Но все же республики по-разному реагировали на новые вызовы, выбирая собственные приоритеты. В Чечне и Дагестане в 2010 г. резко снизились расходы на национальную экономику, а также на здравоохранение, только в Адыгее заметно снизились расходы на госуправление (Северная Осетия – особый случай). В большинстве республик резко сократилась поддержка ЖКХ. Общим для республик было увеличение расходов на социальную политику и на образование, за исключением Северной Осетии. Вслед за политологами можно сказать, что в России сформировался особый режим "вертикального федерализма", когда при заданном сверху и, на первый взгляд, жестком формате региональные власти формируют свои "правила игры" в бюджетной политике. В республиках Северного Кавказа собственные "правила игры" доминируют и ограничены только масштабами и динамикой федеральной помощи.

5. Основные экономические ресурсы и акторы: кто формирует запрос на модернизацию институтов?

Традиционно основным актором модернизации слаборазвитых регионов считается государство. В России оно пытается выполнять эту роль путем разработки и попыток реализации больших инвестиционных проектов, направленных на создание рабочих мест в промышленности и в отдельных отраслях сектора услуг, применительно к Северному Кавказу – в основном рекреационных. В качестве соинвестора власти пытаются принудительно привлечь крупный российский бизнес. Такое сужение круга акторов при низком качестве государственного управления и принуждении крупного бизнеса к инвестициям с высокими рисками, как правило, приводит к провалу разрабатываемых проектов.

Может ли круг акторов модернизации в республиках Северного Кавказа быть более широким? Попробуем протестировать все возможные варианты, опираясь на российский и зарубежный опыт.

Государство может играть роль ведущего актора, если его важнейшей функцией является не продавливание инвестиционных проектов с сомнительной эффективностью, а улучшение институциональной среды. С этим большие проблемы не только на Северном Кавказа, а во всей стране. Только при улучшении институтов в России возможно продвижение этого процесса и в республики Северного Кавказа. Большие проекты могут быть инструментом модернизации только при эффективном и некоррумпированном государстве.

Крупный российский бизнес (УГМК, Евроцемент), включая госкомпании (Роснефть, Русгидро, Ростехнологии), имеет относительно небольшие и второстепенные для него активы в республиках. В существующих институциональных условиях он использует для контроля над своими активами специальные формы договоренностей с властями республик или федеральными властями и особо не нуждается в общем улучшении институциональной среды. Снижение институциональных рисков потребуется только при реализации новых инвестиционных проектов, но пока инвестиции крупного бизнеса в республиках минимальны.

Особая группа крупного и среднего бизнеса – выходцы из республик Северного Кавказа (в чем-то аналог "хуацяо" для Китая), которые включены в родственные и клановые отношения, обеспечивающие более высокий уровень взаимного доверия (Керимов, Гуцериев и др.). Эта группа могла бы стимулировать развитие бизнеса в своих республиках, но она сильно вовлечена в межклановые противоречия внутри региона, финансирование политических проектов. В таких институциональных условиях республика воспринимается не как место для развития бизнеса, а как территория-реципиент. Кроме того, крупный кавказский бизнес пока не имеет большого модернизационного потенциала, он выделяется закрытостью, клановостью, демонстративным потреблением даже на фоне страдающего теми же пороками российского бизнеса в целом.

Региональный средний и малый бизнес, которому приходится нести основные коррупционные издержки, предъявляет запрос на изменение существующих институциональных условий, т.е. на модернизацию. Проекты по поддержке МСБ позволяют стимулировать модернизационный сдвиг эволюционным путем. При этом акцент должен делаться на растущий МСБ, для которого снижение таких издержек критически важно, т.к. без этого бизнес упирается в "потолок" роста.

Одним из акторов, способных поддержать МСБ, являются международные фонды и другие структуры, обладающие ресурсами и опытом распространения лучших практик, а также новые институты развития, создаваемые в России. Их совместная деятельность позволяет снижать барьеры входа для распространения современных практик в республиках, обмена опытом и повышения эффективности новых российских институтов развития. Однако такое взаимодействие невозможно без снятия политических ограничений на деятельность международных фондов.

Важнейший актор – наиболее образованные и конкурентоспособные группы населения самих республик. Пока происходит обратный процесс, эти группы либо выдавливаются из республик, либо сами предпочитают уехать за их пределы, т.к. они конкурентоспособны на рынке труда крупнейших российских городов и не хотят испытывать ограничений по кланово-родовому признаку, препятствующих развитию карьеры. Такая же проблема становится все более острой во всей России, стимулируя эмиграцию наиболее конкурентоспособных групп населения. Без изменения политических институтов она трудно разрешима.

Таким образом, акторы модернизации на Северном Кавказе есть, но их потенциал задавлен существующими институтами, в том числе политическими. Необходимо максимальное использование этого потенциала, формирование "пула" и скоординированные действия разных акторов, получающих выгоды от модернизации. Проще говоря, модернизация "сверху" реализуема только при наличии акторов, поддерживающих модернизацию "снизу".

2 Например, уровня душевых денежных доходов населения Дагестана и их структуры.

3 Доля бюджетного сектора в валовой добавленной стоимости Дагестана (16%) наименее достоверна.

4 Цитируется по выступлению М. Чернышева на круглом столе " Трансформация общества, политики и экономики на Северном Кавказе: ретроспектива и прогноз", проведенном Центром социально-экономических исследований регионов RAMCOM в ноябре 2010 г.