<%Language="VBScript" Response.Write "" %>
<%Language="VBScript" Response.Write "версия для печати" %>

Социальный атлас российских регионов / Тематические обзоры

Демографическая ситуация и миграция

Раздел обновлен по данным переписи 2010 г. и текущей статистики за 2008-2011 гг. Для более детального знакомства с демографическими и миграционными исследованиями в России мы отсылаем заинтересованных пользователей к самому полному информационному источнику – сайту ДЕМОСКОП Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН http://demoscope.ru. Кроме того, недавно вышел очередной Демографический доклад «Население России 2009», подготовленный Институтом демографии ГУ-ВШЭ.

В "Социальном атласе" основное внимание уделено региональным особенностям демографической ситуации и миграций на фоне общероссийских тенденций. Показаны изменения, произошедшие за переходный период 1990-х годов и в новом XXI веке, в который большинство регионов России вошли с нарастающими проблемами депопуляции и постарения населения, а некоторые – и с изменившимся вектором миграций. В разделе много карт, часть из них сделана на разные даты, чтобы показать пространственную динамику демографических процессов. Помимо анализа текущей статистики за 1990- 2000-е гг., рассматриваются изменения демографической ситуации в регионах между переписями 2010, 2002 и 1989 гг.

• Результаты переписи 2010 г.: численность населения
• Воспроизводство населения регионов России
• Демографические индикаторы социальных процессов
• Результаты переписи 2010 г.: возрастная структура населения
• Миграции
• Результаты переписи 2002 г.: региональный аспект (автор - Е.М. Андреев)

Данные переписи 2010 г. показывают, что население России сократилось от 145,2 млн.чел. в 2002 г. до 142,9 млн. чел., т.е. на 2,3 млн. чел. По данным текущего учета сокращение еще больше – на 3,3 млн. чел. Надежность результатов переписи в региональном разрезе в отдельных регионах не вполне удовлетворительна, наибольшие расхождения между данными переписи и текущего учета населения отмечены в трех республиках Северного Кавказа и в Москве (табл. 1). Причины расхождений в федеральных городах и их агломерациях обусловлены как недоучетом миграционного притока в текущей статистике, так и частичным заполнением переписных листов по данным жилуправлений, что могло привести к двойному счету, ведь многие москвичи живут не там, где прописаны. В республиках неточности также связаны с плохим качеством статистики: двойным учетом тех, кто числится жителями горных районов, но живет на равнине (кутанные земли в Дагестане), корректировкой завышенных данных предыдущей переписи вследствие притока беженцев (Ингушетия), а также приписками в целях завышения численности населения для получения дополнительных федеральных трансфертов. Расхождение между данными переписи и текущего учета заметны и в регионах Севера, но там они обусловлены недоучетом миграционного оттока населения.

Таблица 1. Регионы с наибольшим расхождением данных переписи 2010 г. и текущего учета населения на начало 2010 г. (тыс. чел.)

	2010 перепись	2010 текущий учет	Различия, тыс. чел.	Отношение, %
Москва	11514	10563	951	109
Московская обл.	7093	6753	340	105
С.-Петербург	4849	4600	248	105
Дагестан	2977	2737	240	109
Ингушетия	413	517	-104	80
Карачаево-Черкесия	479	427	52	112

В среднегодовом измерении население России и большинства ее регионов сокращалось за 2002-2010 гг. быстрее, чем за 1989-2002 гг., поскольку в 1990-е гг. естественная убыль частично компенсировалась большой возвратной миграцией из стран СНГ и Балтии. Динамика численности населения регионов за межпереписные периоды была разной, но основными факторами роста остаются, как и прежде, агломерационный эффект и повышенная рождаемость. В Центре и на Северо-Западе устойчиво растет только население агломераций федеральных городов (рис. 1). Почти все регионы Поволжья теряют население. На юге и в Сибири растет только население республик с высокой рождаемостью, а на Урале – только Тюменской области за счет ее автономных округов. Убыль населения Дальнего Востока замедлилась, а в Якутии даже прекратилась, также за счет повышенной рождаемости титульного населения. Бывшие лидеры роста за счет миграционного притока (Краснодарский край, Белгородская, Калининградская области) резко замедлили темпы или даже сокращают численность населения.

Рис. 1. Среднегодовая динамика численности населения регионов между переписями, %

Россия – большая по территории страна, но региональные различия в воспроизводстве населения далеко не всегда были заметными. Их почти нет, когда на всей территории господствует один тип воспроизводства – либо традиционный, либо современный. В России 100 - 150 лет назад господствовал традиционный тип воспроизводства, суммарные коэффициенты рождаемости почти не отличались ни по регионам, ни по социальным группам населения. Когда сейчас говорят, что высокая рождаемость – "национальная особенность" народов Северного Кавказа, это не корректно: у всех народов был период таких "особенностей". Например, у русских 100 лет назад рождаемость была гораздо выше, чем в современном Дагестане.

Демографический переход (снижение рождаемости и смертности и постепенный переход к простому воспроизводству) в России начался в наиболее индустриализированных и урбанизированных районах - в Центре и на Северо-Западе, т.е. в зонах влияния Москвы и Петербурга. Отсюда "волны" демографического перехода шли на север, на восток и на юг. Быстрее переходили к новому типу воспроизводства населения районы более урбанизированные, медленнее – более традиционные аграрные, особенно мусульманские.

Региональные различия были максимальными в тот период, когда районы Центра и Северо-Запада уже завершили демографический переход и перешли к одно-двухдетной семье, а в республиках Северного Кавказа и Южной Сибири он еще был в самом разгаре. В конце 1960-х годов суммарный коэффициент рождаемости (среднее число детей, рожденных одной женщиной на протяжении репродуктивного периода) был минимальным в Москве (1,4 ребенка), Московской и Ленинградской областях (1,5-1,7), а максимальным – в Тыве (4,2) и Дагестане (4,9). В последующие годы различия устойчиво сокращались, главным образом из-за снижения рождаемости в регионах, ранее отличавшихся ее высоким уровнем.

Кризисный демографический спад 1990-х гг. был общим для всех регионов (рис. 2). В 2000 г. суммарный коэффициент рождаемости был самым низким– 1,2 в целом по России. Минимальный показатель по-прежнему имели федеральные города и прилегающие к ним области (1,0 ребенка на женщину), а максимум – республики Ингушетия (2,5), Дагестан, Тыва и Алтай (1,8). За 2000-2006 гг. показатель немного вырос и в целом по стране (с 1,2 до 1,3), и во всех субъектах РФ. При этом более заметно увеличились показатели рождаемости у матерей в возрастах 25-29 лет и 30-39 лет. По данным демографа С.В. Захарова, этот рост произошел за счет «отложенных» рождений, реализованных в годы экономического подъема и социальной стабилизации. К середине 2000-х межрегиональные различия в процессах воспроизводства населения сократились до минимума (Карта. Суммарный коэффициент рождаемости в 2000-2006 гг. и 2007 гг.).

Рис. 2. Суммарный коэффициент рождаемости
(среднее число детей, рожденных одной женщиной на протяжении репродуктивного периода)

С 2007 г. начали действовать меры государственной демографической политики по поддержке рождаемости с помощью «материнского капитала». В результате за 2006-2009 гг. суммарный коэффициент рождаемости вырос с 1,3 до 1,5, хотя он все еще намного ниже уровня, обеспечивающего простое воспроизводство населения (примерно 2,1). Стимулирование рождаемости сильнее повлияло на прокреативное поведение сельского населения: его суммарный коэффициент рождаемости, который и так был выше, вырос за 2006-2009 гг. с 1,6 до 1,9. Максимальный рост показателя для сельского населения имели республики Саха-Якутия (с 2,3 до 2,7), Бурятия (с 2,0 до 2,4), Коми (с 1,9 до 2,3), Удмуртия и Хакасия (с 1,8 до 2,2), в их сельском населении преобладает титульный этнос. Если сравнивать показатели для всего населения региона, то наиболее заметно выросли показатели республик с более поздним демографическим переходом и повышенной рождаемостью: Чечни – с 2,8 до 3,4, Тывы – с 2,0 до 2,8, Алтая – с 1,9 до 2,4, Дагестана и Карачаево-Черкесии – с 1,6 до 2,0. Таким образом, демографическая политика в первую очередь стимулировала рост там, где рождаемость и так была выше, тем самым временно усиливая региональные различия. Однако только в Чечне суммарный коэффициент рождаемости в 2009 г. превысил советский показатель 1990 г., а показатели выше уровня простого воспроизводства в 2009 г. имели, помимо Чечни, только республики Тыва и Алтай. Несмотря на стимулированеи рождаемости, почти все республики Северного Кавказа уже перешли к суженному вопроизводству, т.е. поколение детей меньше поколения родителей.

В Москве и С.-Петербурге суммарный коэффициент рождаемости также заметно вырос, но с очень низкого исходного уровня (с 1,1 до 1,4). Хотя на этот показатель не влияет возрастная структура населения, но масштабный приток в федеральные города молодых мигрантов с несколько иными репродуктивными установками вполне мог повлиять. Еще один возможный фактор – повышение ценности детей и двудетной семьи для молодого образованного поколения обеспеченных столичных жителей. Роль "материнского капитала" вряд ли была определяющим фактором роста суммарного коэффициента рождаемости для крупнейших городов страны. Общие коэффициенты естественного воспроизводства зависят не только от соотношения рождаемости и смертности, но и от возрастной структуры населения региона. Во второй половине 2000-х в детородный возраст вошла более многочисленная когорта населения 1980-х годов рождения, что, наряду с мерами демографической политики по стимулированию рождаемости ("материнский капитал"), привело к росту числа родившихся. Сменился и тренд региональной дифференциации общего коэффициента рождаемости. Если в 1990-е и до середины 2000-х региональные различия постепенно сглаживались, то с 2007 г., после введения "материнского капитала", этот процесс затормозился и даже пошел вспять. Как уже отмечалось, меры демографической политики сильнее повлияли на репродуктивное поведение сельского населения и населения республик, не завершивших демографический переход. В 2011 г. общий коэффициент рождаемости различался от 9-11 на 1000 населения в областях Центра, Северо-Запада и в федеральных городах до 17-22 в республиках Дагестан, Алтай, Бурятия и Якутия, и до 27-29 в Тыве, Ингушетии и Чечне. Для сравнения, в 2005 г. различия были меньше – от 8 на 1000 населения в наиболее постаревших регионах до 19 в Тыве и 24 в Чечне.

Общий коэффициент смертности за последние годы снизился в целом по стране вследствие демографической волны (в старых возрастах сейчас находится малочисленное поколение военных и предвоенных лет рождения) и некоторого улучшения финансирования медицинской помощи во второй половине 2000-х годов (нацпроект "Здоровье"). Этот показатель также сильно зависит от возрастной структуры населения, максимальные значения имеют постаревшие области Центра и Северо-Запада (17-19 на 1000 населения в 2011 г.), самые низкие – республики и автономные округа с молодой возрастной структурой: Чечня, Ингушетия и Дагестан, северные автономные округа Тюменской области (4-6). По сравнению с рождаемостью география смертности "обратная".

Соотношение рождаемости и смертности ухудшалось с 1990-х гг., естественная убыль населения распространялась на все большее число регионов России. В 1990 г. она охватывала только наиболее постаревший Центр и Северо-Запад, а к середине 2000-х гг. распространилась на большую часть страны (75 из 89 субъектов РФ). Со второй половины 2000-х начались позитивные изменения: благодаря росту рождаемости и снижению смертности общий коэффициент естественного прироста (убыли) в 2011 г. улучшился до -0,9 на 1000 населения (в 2005 г. было -5,9). За 2004-2011 гг. число регионов с естественной убылью населения сократилось с 69 до 54 (без учета укрупненных автономных округов), а доля живущего в них населения – с 93 до 69% всех россиян (табл. 2). (Карта. Естественный прирост населения в 1990 и 2005 г. в 2007 г., в 2011 г.)

Таблица 2. Распределение населения по регионам с разным уровнем естественного прироста (убыли)

Коэффициент естественного прироста	Число регионов с разным уровнем естественного прироста, %			Доля населения РФ, проживающего в этих регионах, %
	2004	2010	2011	2004	2010	2011
10 – 24	2	4	6	1	3	4
5 – 10	5	5	3	4	3	2
0 – 5	7	15	19	2	13	25
0 – -5	26	37	38	37	61	53
-5 – -10	28	20	17	41	18	16
-10 – -15	15	2	0	15	2	0
Всего	83	83	83	100	100	100

Максимальный естественный прирост имеют не завершившие демографический переход республики Чечня, Ингушетия, Дагестан, а также Тыва (рис. 3). В большинстве остальных республик Северного Кавказа и юга Сибири положительные значения небольшие. В северных автономных округах (Ханты-Мансийском, Ямало-Ненецком) все еще высокий естественный прирост обусловлен более молодой возрастной структурой населения благодаря миграционному притоку прежних лет. Также благодаря миграциям резко улучшился показатель Москвы, вместо устойчивой естественной убыли (-3,5 на 1000 населения в 2005 г.) в 2011 г. впервые зарегистрирован естественный прирост (+1,1) из-за сильного снижения общего коэффициента смертности (до 9,7 на 1000 населения). Значительное улучшение коэффициента естественного прироста произошло и в С.-Петербурге (с -7,4 в 2005 г. до -1,0 в 2011 г.). Смягчилась естественная убыль даже в наиболее постаревших областях Центра и Северо-Запада, в том числе в Псковской, Тверской и Тульской областях с наихудшими показателями (-8-9 на 1000 населения в 2011 г. при -13-15 в середине 2000-х).

Рис. 3. Коэффициент естественного прироста в 2010 и 2011 гг. (на 1000 населения, с учетом данных переписи 2010 г.)

Показатели 2011 г. – самые позитивные за весь переходный период, сдвиг по сравнению с показателями 1990-х и первой половины 2000-х очень существенный. Однако демографическая политика стимулирования рождаемости – далеко не единственный и, скорее, не главный фактор позитивных изменений. Как уже отмечалось, во второй половине 2000-х в детородный возраст вошла более многочисленная когорта населения 1980-х годов рождения, поэтому выросло количество родившихся. При этом пожилыми стали россияне военных и предвоенных лет рождения, а это малочисленная когорта. Сочетание двух факторов, обусловленных демографическими волнами, и обеспечило заметное смягчение естественной убыли в стране. С середины 2010-х все поменяется – в детородный возраст войдет крайне малочисленная возрастная когорта 1990-х годов рождения, а пожилыми станут те, кто родился в период послевоенного бэби-бума. И вряд ли "материнский капитал" поможет преодолеть прогнозируемое демографами ухудшение показателей естественного прироста населения.

Демографические показатели могут быть индикаторами социальных изменений, как позитивных, так и негативных. Один из таких индикаторов – внебрачная рождаемость, уровень которой в России достиг пика в середине 2000-х (30% всех рождений в 2005 г.), а к 2009 г. снизился до 26%. Рост внебрачных рождений не имеет ничего общего с ростом числа неформальных брачных союзов в развитых странах, где они обусловлены трансформацией института семьи и ростом экономической самостоятельности женщин. В России «рекордные» показатели фиксировались в деградирующей сельской местности Северо-Запада, нечерноземного Центра, Предуралья (Пермский край, Кировская область, Удмуртия), большинства регионов Сибири и Дальнего Востока, где доля внебрачных рождений в 2009 г. достигала 35-50%, а в Тыве, Магаданской области, Чукотском и Ненецком АО – более 60%. Высокая внебрачная рождаемость характерна и для депрессивно-индустриальных городов-заводов, рудничных поселков Урала, Восточной Сибири и Дальнего Востока, не имеющих развитой социокультурной городской среды. Она достигает 35-40% в городских поселениях Пермского края и республики Коми, Иркутской, Магаданской, Сахалинской областей, Якутии и Хабаровского края. Социализация нежеланных детей, живущих в бедности и заброшенности, в перспективе приводит к воспроизводству маргинальных форм адаптации, поэтому некоторое снижение показателей внебрачной рождаемости в конце 2000-х можно рассматривать как позитивный процесс.

В более благополучных регионах происходит реальная транформация отношений в этой сфере. В 2006-2009 гг. 43-45% внебрачных рождений были зарегистрированы по совместному заявлению родителей, которые по тем или иным причинам не вступили в официальный брак. По данным РиДМиЖ (2004 г.) доля детей, рожденных матерями-одиночками, не состоящими ни в формальных, ни в неформальных союзах, не превышает 7%.

Еще один социальный индикатор – возраст матери при рождении ребенка: с 1990 г. по 2009 г. он вырос с 25,3 до 27,4 лет. В России начинает проявляться характерное для развитых стран откладывание рождения детей на более поздний срок в связи с приоритетностью профессионально-карьерного роста для женщин с высоким уровнем образования. Как и любая инновация, этот процесс начинается с крупнейших городов. В 2000 г. на 1000 женщин в возрасте 25-29 лет в целом по стране родилось 67,3 детей, а в Москве – 82,9 ребенка. В 2009 г. это соотношение выровнялось (в целом по РФ у женщин в возрасте 25-29 лет родилось 93,7 ребенка, а в Москве – 98,9), но это результат мер демографической политики ("материнский капитал"), стимулирующих рождения вторых и третьих детей. В сельской местности и небольших городах рост рождаемости был выше, что и привело к сглаживанию различий между столицей и всей страной.

Сдвиг рождений на более поздние возраста матерей более точно прослеживается по числу детей, рожденных женщинами в возрастах 20-24 лет и 25-29 лет. В среднем по стране оно примерно одинаково (90 и 93 рождений на 1000 женщин в 2009 г.), а в крупнейших городах смещено в сторону более старших возрастов (Москва – 62 и 99, С.-Петербург – 65 и 95). Пока только в них сложились экономические условия, создающие высокооплачиваемые рабочие места для женщин, что повышает значимость карьеры и способствует смещению рождаемости на более старшие возраста. На другом полюсе – республики Северного Кавказа, где структура рождений по возрасту матери давно смещена в сторону более старших возрастов по причине сохраняющейся многодетности. До середины 2000-х число рождений в возрастах 25-29 лет сокращалось (80-90% к уровню 1994 г. в расчете на 1000 женщин), однако введение «материнского капитала» в 2007 г. затормозило процесс снижения многодетности.

Сокращается и доля детей, родившихся у юных матерей. В Москве уже в первой половине 1990-х годов раннее материнство в возрастах 15-19 лет было более редким, а к 2009 г. оно сократилось до минимума (менее 10 на 1000 женщин данного возраста в 2009 г., что в три раза ниже среднего по РФ и в 2,5 раза ниже среднего по городскому населению РФ). В 2000-2006 гг. сокращение рождаемости у юных матерей быстрее всего шло в регионах с крупными городским агломерациями, где планирование семьи широко распространилось даже в низкостатусных и низкодоходных группах населения. В республиках Северного Кавказа и юга Сибири, не завершивших демографический переход, этот процесс идет медленней.

Динамику возрастных показателей смертности в регионах можно считать индикатором социальной деградации. Около 2/3 общего прироста смертности в начале 1990-х годов было обусловлено ее ростом среди трудоспособного населения. Общий коэффициент смертности для трудоспособных возрастов увеличился с 4,9% в 1990 г. до 8,5% в 1994 г. Последующие изменения носили колебательный характер: снижение до 6,1% к 1998 г., повторный рост до 8,3% к 2005 г. и вновь снижение до 6,4% в 2009 г. Основной причиной смертности трудоспособного мужского населения стала смертность от внешних причин. Она устойчиво выше в восточных регионах страны, на Северо-Западе и в Предуралье вследствие алкоголизации (Карта. Коэффициент смертности от внешних причин мужчин в трудоспособном возрасте в 2004 г. и 2006 г.). За 2005-2009 гг. коэффициент смертности мужчин в трудоспособных возрастах снизился на треть в целом по стране (с 444 до 308 на 100 тыс. мужчин данного возраста), но остается высоким в наиболее социально проблемных восточных регионах – республике Тыва (712 в 2009 г.), Чукотском АО (624), Забайкальском крае, республиках Алтай и Бурятия (543-563).

Важнейшим социально-демографическим индикатором является младенческая смертность. Ее региональная дифференциация и динамика зависит от уровня экономического развития региона, финансирования здравоохранения, доступности медицинской помощи. Немалую роль играет и образ жизни будущих матерей, их отношение к своему здоровью. За 1995-2011 гг. младенческая смертность снизилась с 18,1 до 7,3 в целом по РФ. График распределения регионов по данному показателю также показывает устойчивый сдвиг в сторону более низких показателей (рис. 4). Высокие показатели младенческой смертности сохраняются только в слаборазвитых республиках (Чечня – 17,5, Дагестан – 15, Ингушетия и Тыва – 14 на 1000 рожденных живыми в 2011 г.). Устойчивый минимум (3,5-4,5 в 2011 г.) имеют С.-Петербург и Татарстан, в последние два года к ним добавились Тамбовская область, республики Чувашия и Коми, хотя их нельзя отнести к развитым регионам. Быстрый рост экономики и доходов бюджета Сахалинской области за счет реализации новых нефтегазовых проектов привел к более чем пятикратному снижению младенческой смертности за 1995-2011 гг. (с 23 до 4 на 1000 родившихся живыми). Москва, несмотря на огромные доходы и наиболее развитое в стране здравоохранение, имеет более высокую младенческую смертность (6 на 1000). Это следствие плохой экологической ситуации, стрессов жизни в мегаполисе, а также и притока трудовых мигрантов, которые вынашивают детей в неблагополучных условиях проживания.

Рис. 4. Распределение регионов по уровню младенческой смертности

Еще один важнейший социально-демографический индикатор – ожидаемая продолжительность жизни. В переходный период ее динамика была разнонаправленной. После сильного спада в первой половине кризисных 1990-х (с 69,4 лет в 1989-1990 гг. до 64,0 лет в 1994 г.) показатель вырос до 67 лет в 1998 г. Затем последовал повторный спад и длительный период низких значений (65 лет) вплоть до середины 2000-х гг., причем спад был более сильным в регионах с низкими показателями (рис. 5). С 2005 по 2009 гг. ожидаемая продолжительность жизни выросла с 65,3 до 68,7 лет, т.е. более чем на три года. Рост также был более сильным в наиболее проблемных регионах с низкими показателями.

Позитивная динамика во второй половине 2000-х обусловлена ростом доходов населения и бюджетного финансирования здравоохранения (в т.ч. по нацпроекту "Здоровье"), что дало более заметный эффект в регионах с низкой ожидаемой продолжительностью жизни. Однако в регионах с исходно более высоким показателем рост финансирования здравохранения слабее повлиял на динамику ожидаемой продолжительности жизни, т.к. он не мог обеспечить качественного улучшения. В развитых странах существенный рост долголетия в 1970-1980-х годах был обеспечен не только развитием современной дорогостоящей медицины, но и изменением образа жизни населения, отношения к собственному здоровью. В России пока не произошел переход к здоровому образу жизни, а современные медицинские услуги могут получать только высокодоходные и высокостатусные группы населения.

Рис. 5. Ожидаемая продолжительность жизни, лет

Региональная дифференциация ожидаемой продолжительности жизни обусловлена различиями в смертности мужчин трудоспособного возраста и в младенческой смертности. Можно выделить три важнейших фактора географической дифференциации. Первый связан с природно-климатическими условиями, это так называемый "северо-восточный градиент" – снижение продолжительности жизни в направлении с юго-запада на северо-восток. Второй фактор – образ жизни и распространенность асоциальных явлений, прежде всего алкоголизма. В мусульманских республиках Северного Кавказа, где он выражен минимально, ожидаемая продолжительность жизни самая высокая, хотя показатель явно завышен из-за недоучета младенческой смертности. Третьим фактором является модернизирующее воздействие более высоких доходов и образования: в Москве ожидаемая продолжительность жизни мужчин на 5-8 лет выше, чем в соседних областях Центра, а население северных нефтегазодобывающих автономных округов Тюменской области, несмотря на худшие климатические условия, живет на 3-6 лет дольше, чем население областей Центральной России.

Особенность России – сильнейшие гендерные различия: ожидаемая продолжительность жизни мужчин на 12-13 лет ниже, чем женщин. Этот разрыв обусловлен сверхвысокой смертностью мужчин в трудоспособных возрастах. В 2009 г. самая низкая ожидаемая продолжительность жизни мужчин отмечалась на территории бывших Корякского АО (50 лет) и Коми-Пермяцкого АО (53 лет), а также в Чукотском АО и республике Тыва (54 лет) (рис. 6). В сельской местности этих регионов ожидаемая продолжительность жизни мужчин составляла в 2009 г. только 46-52 лет. Столь низкие показатели долголетия – индикатор сильнейшей социальной деградации, прежде всего титульных этносов. Это следствие суммарного воздействия всех негативных факторов: широкого распространение алкоголизма, неблагоприятных климатических условий, низкого уровня жизни и экономического развития. Как следствие, понижена ожидаемая продолжительность жизни не только мужчин, но и женщин этих регионов (62-66 лет, а в среднем по РФ для женщин – 74,7 лет в 2009 г.). Рост долголетия во второй половине 2000-х слабо повлиял на региональные различия, т.к. они обусловлены долговременными факторами.

Рис. 6. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин, лет

Возрастная структура населения России стареет, этот процесс идет почти сотню лет и сопровождается снижением доли детей и ростом доли старших возрастов. Особенно заметные сдвиги произошли в последние десятилетия: доля лиц пенсионного возраста (мужчины 60 лет и старше, женщины 55 лет и старше) выросла с 11,7% в 1959 г. до 20,4% в 2002 г. и 22,2% в 2010 г., а доля детей до 16 лет уменьшилась за те же периоды с 30,0% до 18,0% и 16,2%.

Особенно сильно постарело население регионов с более ранним началом демографического перехода и с многолетним миграционным оттоком. Максимальная доля лиц пенсионного возраста (25-28% в 2010 г.) – в областях Центра, Псковской и Новгородской областях Северо-Запада и в С.-Петербурге, а также в прилегающих к Центру Нижегородской и Пензенской областях Приволжского федерального округа (рис. 7). Население Москвы и Московской области также продолжает стареть, однако мощный приток более молодых мигрантов смягчил эту тенденцию, поэтому доля пожилого населения незначительно выше средней по стране (23,7%). Повышена доля населения старше трудоспособного возраста в "русских" регионах Юга (Ростовская, Волгоградская области, Краснодарский край – 24%), а также в Ленинградской, Кировской, Ульяновской, Саратовской и Курганской областях (24-25%).

Минимален этот показатель в северных автономных округах, откуда вышедшие на пенсию уезжают. В начале реформ инфляция "съела" сбережения северян, и отток пенсионеров уменьшился, что, наряду с общим трендом постарения, привело к заметному росту доли населения старше трудоспособного возраста в этих регионах (в Ямало-Ненецком АО – с 2 до 8%, в Ханты-Мансийском и Чукотском – с 3 до 11% за 1990-2010 гг.). В республиках с незавершенным демографическим переходом возрастная структура населения пока еще молодая, доля пожилых низка (Чечня, Ингушетия, Тыва, Дагестан – 8,0-10,7%). Соответственно, доля детей имеет обратную географию: она минимальны в наиболее постаревших регионах и в двух федеральных городах (12-14%), а максимальную долю имеют республики с незавершенным демографическим переходом (Тыва, Ингушетия и Чечня – 31-34%).

Рис. 7. Возрастная структура населения регионов по данным переписи 2010 г. (рейтинг по доле населения старше трудоспособного возраста)

Со второй половины 1990-х и почти все 2000-е гг. доля и даже численность трудоспособного населения росли благодаря демографической волне: в этом возрасте находилось поколение послевоенного бэби-бума. Но с конца 2000-х рост прекратился, большое по численности поколение конца 1940-х и 1950-х годов рождения начинает выходить на пенсию и будет замещаться гораздо меньшим по численности поколением 1990-х годов рождения. В результате в 2010 г. доля трудоспособных не отличалась от 2002 г. (61,6%) и в дальнейшем она будет снижаться. Сокращение численности трудоспособного населения уже началось, по прогнозам демографов в середине 2010-х оно может достичь 0,5-0,8 млн. чел. в год.

Региональные различия обусловлены иными факторами – рождаемостью и миграциями. Самую высокую долю трудоспособного населения имеют регионы Севера и Северо-Востока (Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий АО – 69-70%, Чукотский АО и Магаданская область – 67%) благодаря миграционному притоку предшествующих лет. Повышен и показатель Москвы (63,5%), притягивающей мигрантов во всей страны. Минимальна доля трудоспособных (58-59%) в наиболее постаревших областях Центра и Северо-Запада, а также в республиках с самой высокой рождаемостью.

Коэффициент демографической нагрузки (отношение населения моложе и старше трудоспособного возраста к трудоспособному) после благоприятного для экономики снижения в 2000-х вследствие демографической волны, с 2007 г. начал расти. В 2009 г. он все еще был значительно ниже показателя 1990 г. (606 и 764 на 1000 трудоспособных соответственно). Региональные различия существенны только в Чечне с самой высокой нагрузкой (735) и в наиболее постаревших областях Центра и Северо-Запада (660-685), минимальную нагрузку имеют регионы Крайнего Севера (420-485).

Гендерные различия возрастной структуры обусловлены огромным разрывом в продолжительности жизни мужчин и женщин, а также разным возрастом выхода на пенсию. Доля лиц старше трудоспособного возраста для мужчин составляет 13,6%, для женщин – 29,6%. Существенны и различия между городским и сельским населением, особенно в регионах с сильно постаревшим селом.

Можно выделить несколько "полярных" региональных типов половозрастной структуры, которые почти не изменились между переписями 2002 и 2010 гг. В сельской местности областей Центра и Северо-Запада постарение началось раньше и оно сильнее из-за длительного миграционного оттока. К 2002 г. почти треть сельских жителей были пенсионерами, деревни Центральной России стали большим «домом престарелых». Особенно деформирована возрастная структура сельских женщин, 36-42% из них в пенсионном возрасте. Различия половозрастной структуры городского и сельского населения даже в постаревших регионах пока еще велики, причем именно за счет доли пожилого населения, что показано на примере Псковской области (рис. 8). Со временем они будут сглаживаться, городам Центральной России также грозит участь стать «домом престарелых». В республиках Юга (пример – Дагестан) возрастная структура сельского населения, наоборот, моложе, чем городского, из-за более высокой рождаемости и доли детей, хотя различия постепенно снижаются. В результате среднероссийская половозрастная структура сельского населения нивелирует резкие территориальные различия и показывает «среднюю температуру по больнице». На Севере (Ямало-Ненецкий АО) возрастная структура смещена смещена в сторону трудоспособных возрастов и в городах, и в сельской местности, гендерные различия умеренные.

Рис. 8. Половозрастная структура отдельных регионов РФ, по данным переписи 2010 г.

Социальные последствия региональных и поселенческих различий в возрастной структуре и ее динамике весьма ощутимы. В слаборазвитых республиках, не завершивших демографический переход, на региональный рынок труда выходят более многочисленные когорты молодого трудоспособного населения, предложение рабочей силы резко превышает небольшой спрос на нее, т.к. рабочих мест создается мало. Напряженность на рынке труда очень велика, и молодежь мигрирует за пределы своего региона. Наоборот, в сильно депопулирующих регионах приток молодежи на рынок труда невелик, ее трудоустройство происходит быстрее. В этих регионах до кризиса 2009 г. спрос на рабочую силу в промышленности превышал ее предложение. Демографическая динамика показывает, что даже при умеренных темпах экономического роста большинство регионов страны в ближайшие годы столкнется с растущим дефицитом рабочих рук, и только отдельные, наиболее привлекательные субъекты РФ смогут решить эту проблему с помощью мигрантов.

В целом демографические различия между регионами сокращаются, хотя и медленно, а изменившаяся картина миграций, наоборот, поляризует территорию страны, формируя локальные ареалы притока и расширяющиеся зоны миграционного оттока, идущего с разной интенсивностью. Наложение этих тенденций в перспективе приведет к весьма негативным социальным последствиям – «сжатию» освоенного и обжитого пространства не только на востоке и севере страны, но и во многих областях Европейской части, расположенных вне зоны притяжения крупнейших агломераций.

Миграции в России почти весь ХХ век имели центробежный характер: районами выхода мигрантов были области Центральной России, особенно Черноземье, а основным направлением было заселение Сибири и Дальнего Востока. В советское время быстрее всего росло население Крайнего Севера. С 1960-х гг. увеличилась доля миграционного притока в крупнейшие городские агломерации (Москву и Московскую область, Ленинград и Ленинградскую область), а темпы заселения восточных районов снизились.

В 1990-х гг. тенденции межрегиональных миграций резко изменились, начался отток населения из регионов севера и востока. За 1990-2000 гг. Дальний Восток потерял за счет миграций около 900 тыс. чел., Европейский Север - более 300 тыс., Восточная Сибирь – около 200 тыс. чел. Только Западная Сибирь сохраняла в 1990-е годы положительное сальдо миграций за счет сохранившихся миграций в "богатые" нефтегазодобывающие автономные округа Тюменской области и притока переселенцев из Казахстана и Средней Азии. Для жителей Севера миграция в более обжитые районы России стала одним из основных способов выживания в кризисных условиях. Уезжали в основном трудоспособные жители и семьи с небольшим числом детей, т.е. наиболее конкурентоспособная часть населения. Это видно при сравнении возрастных структур населения Севера и покидающих его мигрантов: в разных регионах доля трудоспособного населения в 2000 г. составляла 61-69%, а среди мигрантов – 73%, доля детей – 20-27 и 17% соответственно. В советский период одним из основных потоков была миграция уходящих на пенсию, но в конце 1990-х гг. доля лиц от 50 лет и старше составляла только 14-15% покидающих Север, в начале 2000-х гг. она выросла до 17-19%.

После распада СССР резко усилился поток возвратных миграций из стран СНГ и Балтии. Они начались еще в советское время, с середины 1970-х гг. Тогда возвратные миграции были обусловлены последствиями "демографического взрыва" (особенно в республиках Средней Азии) – резким увеличением прироста трудовых ресурсов и ростом спроса коренного населения на рабочие места, что привело к демографическому вытеснению русских. Распад СССР привел к усилению факторов выталкивания русского и русскоязычного населения из бывших союзных республик. Сальдо миграций России с новыми независимыми странами резко возросло: за 1981-1990 гг. оно составляло около 1,5 млн. чел., а за 1991-2000 гг. – около 4,5 млн. чел. (по официальным данным, явно преуменьшенным из-за недоучета прибывших в Россию). Пик миграций пришелся на 1994 г., когда миграционный прирост составил 845 тыс. чел. Регионами массового притока мигрантов из СНГ стали Краснодарский край и другие "русские" регионы Северного Кавказа, области Черноземья (особенно Белгородская), Поволжье. В середине 1990-х гг. усилилась миграция из Казахстана на юг Западной Сибири, особенно в Алтайский край. Однако в начале 2000-х волна стрессовых миграций сошла на нет, сальдо миграций с зарубежными странами в 2003-2004 г. снизилось до 35-40 тыс. чел. Последующий рост до 100-130 тыс. чел. в 2005-2006 гг. в основном обусловлен изменением системы учета мигрантов, а рост до 240 тыс. чел. в 2007-2009 гг.отчасти связан с регистрацией тех, кто уже живет в России.

В России сформировалась новая география миграций. В 1990-е гг. потоки внутренних миграций направлялись с северо-востока на юго-запад, мигранты из стран СНГ также оседали в освоенной части страны, особенно на Юге и в Центре. Результатом стало разделение России на две зоны: миграционной убыли и прироста, граница между которыми проходила по северному контуру главной полосы расселения – Карелии, Вологодской области, северу Урала, Томской области (Карта. Суммарный коэффициент миграционного притока по регионам России, 1993-2001 гг.). Почти все территории к северу и востоку от этой границы в 1990-е гг. теряли население, за исключением нефтегазодобывающих автономных округов Тюменской области и Хакасии. В зоне миграционного прироста максимальными показателями выделялось южное пограничье (кроме большинства республик Северного Кавказа и Калмыкии), некоторые области Черноземья и эксклавная Калининградская область (Карта. Среднегодовая чистая миграция населения за период с 1993 по 2000 гг. и за период 2001-2005 гг., в 2001-2007 гг. и 2007-2011 гг.)

Миграции 1990-х гг. не могли служить индикатором социально-экономического развития принимающих регионов, т.к. носили стрессовый характер – население перемещалось из зон конфликтов в России и в странах СНГ и оседало в приграничных регионах или в сельской местности с более дешевым жильем. Реальным индикатором более благоприятной социально-экономической ситуации был только миграционный приток в столицу и нефтегазодобывающие округа Западной Сибири. В восточных регионах миграционный отток явно указывал на социальное неблагополучие. О внутренних миграциях в России в 1990-е гг. см.: Н. Мкртчян "Из России в Россию: откуда и куда едут внутренние мигранты" (www.demoscope.ru).

После завершения стрессовых миграций территориальная зона притока мигрантов значительно сократилась. В 2000-х гг. она стала более тесно связанной с социально-экономическим состоянием регионов и центро-периферийными различиями. Изменения значительны. Во-первых, восстановился миграционный отток из периферийных регионов Центра и Поволжья с более низким уровнем жизни. В остальных областях Центра и освоенной части Северо-Запада миграционный прирост сократился до минимума, за исключением крупнейших агломераций и регионов с политикой привлечения мигрантов (Белгородская область) или близостью к развитым странам (Калининградская область). Во-вторых, после завершения миграций из Казахстана на юге Западной Сибири восстановился миграционный отток, как это было в советское время. Исключения – только Новосибирская область и, в последние годы, Томская. В-третьих, значительно вырос миграционный отток из республик Северного Кавказа, их молодое население все активней переселяется в другие регионы. Эти тенденции сохранились и в период нового кризиса 2008-2009 гг., а также на стадии выхода из него.

На севере и востоке страны сохранился миграционный отток, но снизилась его интенсивность. До середины 2000-х продолжали притягивать население только нефтегазодобывающие округа Тюменской области, к которым добавился Ненецкий АО с быстро растущей добычей нефти. Однако нетрудоемкость отраслей ТЭКа и постепенное сокращение занятости в них меняют вектор миграций: в Ямало-Ненецком АО с 2005 г. начался устойчивый миграционный отток. В целом, в 2000-е гг. миграции стали более четким индикатором социально-экономической привлекательности того или иного региона. Выбор мигрантов теснее коррелирует с такими объективными критериями, как уровень дохода и бедности в регионе, стоимость жизни, состояние рынка труда и качество социальной среды.

Миграции различаются по дальности. По данным Росстата, в пределах своего региона мигрируют около половины прибывших и выбывших, эта доля стабильна в течение всех 2000-х гг. Доля межрегиональных миграций немного выросла: среди прибывших – с 38 до 42% за 2000-2010 гг., среди выбывших – с 41 до 45%. Доля международных миграций сократилась: выбывших в другие страны – с 6 до 2% за те же десять лет, прибывших из других стран – с 13 до 9%. Чтобы понять, можно ли верить этой статистике, приведем данные по Москве. В столице доля прибывших из других стран в общем числе мигрантов сократилась за 2000-2010 гг. вдвое (с 22 до 12%), как и выбывших в другие страны (с 18 до 8%). Поверить в это сложно. К сожалению, российская статистика миграций несовершенна, она учитывает только переехавших на постоянное место жительства.

Статистика не учитывает трудовую миграцию, т.е. миграцию без смены постоянного места жительства, масштабы которой растут, а география расширяется. С середины 1990-х гг. притяжение Москвы с ее огромным рынком труда стало более ощутимым для жителей многих соседних областей, зона трудовых миграций в столицу охватила весь Центральный район. В крупные агломерации стягиваются мигранты из России и стран СНГ, многие из них живут без регистрации, поэтому статистика не отражает реальную картину миграций. Кроме того, растет трудовая миграция мужчин молодых и средних возрастов из республик Северного Кавказа в регионы и крупные города Центральной России, нефтегазодобывающие округа тюменского Севера. Оценить ее объемы сложно, так как большинство мигрантов работает в неформальном секторе экономики.

По прогнозу Ж.А. Зайончковской, сделанному в середине 2000-х, в ближайшем будущем значительную миграционную «подпитку» может получать только Московская столичная агломерация, на остальные регионы страны демографических ресурсов не хватит. Если считать в абсолютных цифрах, то так оно и есть: на Москву с Московской областью во второй половине 2000-х приходилось 55-60% чистой миграции в России (разницы между прибывшими и выбывшими), на С.-Петербург с Ленинградской областью – еще 15-20%. На всю остальную страну остаются крохи.

Предварительные данные за 2011 г. показывают, что миграционный прирост увеличился вдвое (со 145 тыс. чел. в 2010 г. до 286 тыс. чел. за январь-ноябрь 2011 г.). Основной вклад внесли крупнейшие агломерации (Московская, Ленинградская области и С.-Петербург), развитые Свердловская область и Татарстан, вновь усилился приток мигрантов в богатые нефтегазодобывающие автономные округа Тюменской области. Выход из кризиса восстановил перемещения населения в регионы с высокими доходами и лучшей возможностью трудоустройства. Но в абсолютном измерении ничего не изменилось – две столичные агломерации по-прежнему притягивают более 80% чистой миграции в России.

Изменения численности населения регионов зависят от совместного вклада миграций и естественного прироста (убыли). В 2000-е гг. вклад миграций сократился по сравнению с пиковым периодом миграционного притока (середина 1990-х гг.), когда миграции перекрывали естественную убыль населения почти во всех регионах к югу от Москвы. В 2000-2006 гг. менее половины (43%) регионов имели миграционный прирост населения, при этом только в Москве и Московской области он был значительным, компенсируя естественную убыль. В Ленинградской области миграции компенсировали 2/3 естественной убыли, однако в С.-Петербурге их вклад был менее заметен (рис. 9). В половине регионов России (42 из 83) естественная убыль дополнялась миграционным оттоком. Большая часть таких регионов расположена в Европейской части страны, в них миграционный отток был небольшим, в отличие от дальневосточных регионов. Только в некоторых республиках Северного Кавказа, в республике Алтай, а также в двух автономных округах Тюменской области и Ненецком АО положительный естественный прирост в 2001-2006 гг. дополнялся миграционным. При этом в республиках Северного Кавказа (Чечня, Ингушетия, Дагестан) положительный миграционный прирост был обеспечен возвращением беженцев после чеченской войны.

Рис. 9. Среднегодовой естественный и миграционный прирост (убыль) населения в субъектах РФ в 2001–2006 гг., на 1000 населения (данные по Чеченской Республике за 2003-2006 гг.)

В конце 2000-х ситуация выглядела лучше по сравнению с началом и серединой десятилетия. В 2007-2010 гг. половина регионов имели миграционный прирост по сравнению с 43% в 2000-2006 гг. (рис. 10). В 7 регионах он перекрывал сократившуюся естественную убыль населения (Москва, Московская область, С.-Петербург, Белгородская, Калининградская область и Новосибирская области, Краснодарский край и республика Татарстан), в основном это развитые регионы с крупными агломерациями, традиционно привлекательный юг и соседний с Евросоюзом запад. Изменилась группа регионов с положительными значениями и естественного, и миграционного прироста: к Ханты-Мансийскому АО добавился юг Тюменской области, Томская, Астраханская области, республика Башкортостан. В 2011 г. к ним присоединилась Москва, которая впервые за долгие годы имела не только миграционный, но и естественный прирост населения.

Почти все республики Северного Кавказа, кроме Адыгеи и Ингушетии (данные по Ингушетии крайне неточны), стали зоной миграционного оттока, а в Северной Осетии и Карачаево-Черкесии миграционный отток превысил естественный прирост населения. Продолжал снижаться миграционный отток из регионов Дальнего Востока, в Хабаровском крае он прекратился, а в Якутии был полностью компенсирован возросшим естественным приростом.

Рис. 10. Среднегодовой естественный (2007-2011 гг.) и миграционный (2007-2010 гг.) прирост (убыль) населения в регионах РФ, на 1000 населения

Масштабы эмиграции из России оцениваются экспертами в 2-4 млн. чел. с конца 1980-х, статистические данные значительно ниже, поскольку далеко не все эмигрировали, оформляя переезд на постоянное место жительства (ПМЖ). По данным статистики, миграционный обмен с дальним зарубежьем (без стран СНГ и Балтии) до 2009 г. имел устойчивое отрицательное сальдо. По сравнению с началом 1990-х гг. в 2000 г. оно уменьшилось вдвое (с 100-120 тыс. чел. до 50 тыс. чел.), к 2006 г. – до 10 тыс., а в 2009 г. впервые стало положительным (2 тыс. чел.). География выезда на ПМЖ не похожа на общепринятые представления об эмиграции: лидировали не столичные города, а юг Западной Сибири (рис. 11). В начале 2000-х более трети выезжающих из России в дальнее зарубежье давали Омская область и Алтайский край. Эмигрировали российские немцы, в связи с чем значительно выросла доля сельских жителей среди покидающих Россию. В середине 2000-х гг. эмиграции российских немцев пошли на убыль, т.к. ужесточились правила въезда в ФРГ, и доля Западной Сибири снизилась.

Рис. 11. Доля основных регионов выезда эмигрантов

Реальная картина эмиграции очевидно отличается от статистической. Из крупных городов продолжается "утечка мозгов", уезжает образованное и молодое население, но оно едет учиться и работать, не оформляя выезд как эмиграцию. По этой причине официальная статистика начала 2000-х показывала, что в возрастной структуре эмигрантов из федеральных городов повышена доля не молодежи, а пенсионеров (26-28% при средней доле среди всех эмигрантов 14-15%), ведь они оформляют выезд на ПМЖ. Угроза утечки мозгов из небольших "закрытых" городов ракетной и ядерной промышленности в 1990-е гг. оказалась преувеличенной. Исследования В. Тихонова показали, что интенсивность перехода в бизнес без смены места жительства была в 6 раз выше эмиграционного оттока, причем чаще всего меняли работу специалисты в самом продуктивном возрасте – 30-39 лет. Тем не менее масштабные миграции в дальнее зарубежье, особенно плохо учитываемые статистикой миграции на учебу и работу из крупных городов, привели к вымыванию из страны наиболее активных и образованных граждан.

Надежность итогов переписи. Десятая в истории России перепись населения прошла в 2002 г., она показала, что численность населения страны - 145,2 млн. человек. За время, прошедшее с момента предыдущей переписи населения 1989 г., население сократилось на 1,85 млн. человек. По данным текущего учета, убыль населения России происходила гораздо быстрее, и численность населения на момент переписи составляла 143,3 млн. чел. Расхождение в 1,8 млн. человек Федеральная служба государственной статистики отнесла на счет неполноты учета иммиграции в Россию. Помимо этого, расхождения могут быть связаны с разным толкованием понятия "постоянное население" в переписи и текущем учете населения. Как известно, учет прибывших в тот или иной субъект федерации граждан России, граждан стран СНГ и других иностранных граждан осуществляется по-разному. При этом иностранцы, прибывшие на территорию России на длительный срок, но не на постоянное жительство, вообще не включаются в число прибывших. Согласно переписи, таких неграждан, постоянно (по переписным критериям на срок более 1 года), проживающих на территории России, от 1,45 до 2,72 млн. человек (табл. 3). Скорее всего, именно здесь следует искать основные причины различий между итогами переписи и предварительными оценками общей численности населения России. Однако расхождение между категориями населения, используемыми в учете миграции и при переписи, не ограничивается учетом иностранцев. Граждане России, приехавшие в какой-либо населенный пункт на длительный срок, но не навсегда, согласно правилам учета не включались в число прибывших.

Таблица 3. Гражданство постоянного населения России, тыс. чел.

Региональные данные говорят о том, что ситуация еще более запутана (табл. 4). Неполный учет прибывших иностранцев и граждан России мог сказаться на численности населения Москвы (по данным переписи, только неграждан России в столице 725 тыс. чел.), а также Московской области и Краснодарского края. Но было бы странно предположить, что эта категория широко представлена в Чечне или Дагестане. Хотя и существуют определенные сомнения в точности данных переписи по отдельным регионам, мы вынуждены пользоваться этими данными без каких либо коррекций.

Таблица 4. Субъекты РФ с максимальным расхождением численности населения по итогам переписи населения 2002 г. и по предварительной оценке, тыс. чел.

Динамика численности и старение населения регионов. В течение 13 лет между переписями 1989 и 2002 гг. население России сокращалось в среднем за год на 0,9 человек на 1000 населения. Естественная убыль составляла 3,6 на 1000 населения, но она в большой мере компенсировалась иммиграцией в Россию, чистая миграция в год составила 2,7. Все эти процессы совершенно по-разному развивались в регионах. Относительно высокий естественный прирост наблюдался в межпереписной период только на Северном Кавказе и некоторых регионах Сибири и Дальнего Востока, а в центре Европейской России зафиксирована наибольшая убыль населения (Карта. Среднегодовой естественный прирост населения регионов России в межпереписной период). Напротив, центр Европейской России - зона положительного миграционного прироста, а наибольшую миграционную убыль населения имели регионы севера Сибири и Дальнего Востока, за исключением Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов. И лишь на Северном Кавказе положительный естественный прирост сочетался с положительной чистой миграцией (Карта. Среднегодовая чистая миграция в регионах России в межпереписной период).

В результате численность населения за межпереписной период выросла только в 23 регионах - в основном на юге России и в столице (Карта. Среднегодовой прирост населения регионов России в межпереписной период). Наибольший среднегодовой рост населения зафиксирован в республиках Северного Кавказа (Ингушетия - 71 на 1000 населения, хотя наша оценка для Ингушетии, образованной в 1994 г., не является бесспорной, Дагестан - 26, Кабардино-Балкария - 13), а также в территориях максимального притока мигрантов - Ставропольском крае (9) и Москве (12). Наибольшую убыль имел Крайний Северо-Восток (Чукотский АО - 81 на 1000 населения, Магаданская область - 56, Корякский АО -34) и север Сибири (Эвенкийский и Таймырский АО - 25-26).

Убыль населения в России сопровождается значительным старением. По нашим расчетам, средний возраст живущих в России с 1989 по 2002 г. вырос с 34,8 до 37,8 лет. При этом средний возраст мужчин вырос с 31,9 до 35,3, а женщин - с 37,2 до 40,0 лет, то есть старение мужской части населения происходило быстрее, чем женского. В 1989 г. сложившаяся в результате военных потерь диспропорция полов в старших возрастах снижала средний возраст мужчин. Этот фактор постепенно утрачивает свое значение в результате быстрого уменьшения численности поколений, участвовавших в Отечественной войне.

По данным переписей, старение затронуло население всех регионов, кроме жителей Чечни и Ингушетии, где средний возраст живущих сократился на 2,5 года (данные по этим республикам наименее достоверны). В остальных регионах скорость старения различается весьма существенно - от 6,0 лет в Магаданская области, до 1,1 - в Дагестане. Эти два полюса достаточно точно характеризуют географию старения (Карта. Средний возраст населения субъектов Российской Федерации). Сильнее всего состарилось быстро уменьшающееся население Дальнего Востока, но процесс старения не обошел и растущее население Ханты-Мансийского автономного округа, средний возраст которого возрос на 5,8 лет. Это связано с резко сократившимся оттоком пожилого населения из регионов нового освоения.

Рождаемость. Итоги переписи 2002 г. позволили пересчитать и уточнить показатели рождаемости в регионах России. Показатель суммарного коэффициента рождаемости по регионах и федеральным округам в динамике с 1989 по 2002 г. представлен на рис. 1. Первое, достаточно неожиданное наблюдение - суммарные коэффициенты рождаемости в федеральных округах различаются достаточно существенно, но общие тенденции динамики практические совпадают. Повсеместно уровень рождаемости резко снизился в 1990-1993 гг., немного повысился в 1994 г., затем следовало снижение, которое продолжилось до 1997 г., и следом очень медленный рост до 2002 гг.

Пунктирные линии на рис. 12 – это так называемые перцентили распределения. Ниже верхней линии лежит 95% регионов, ниже нижней - 5%. Таким образом, 90% регионов лежат между двумя пунктирными линиями. В непосредственной близи от верхней пунктирной линии и над ней расположены в основном точки, соответствующие республикам Северного Кавказа и республикам и автономным округам азиатской части страны. Они «поднимают» в верхнюю часть графика линии Южного, Дальневосточного и Сибирского федеральных округов. Вблизи и ниже нижнего пунктира расположены некоторые регионы центра и севера Европейской России, да и сами Центральный и Северо-Западный федеральные округа вплотную прилегают к нижнему пунктиру. В 2002 г. самая нижняя точка на графике – это г. Москва, а самая верхняя - Агинский Бурятский автономный округ. Линии пунктиров, правда, не столь строго, как в случае федеральных округов, повторяют среднероссийский тренд. Ширина полосы между ними меняется достаточно нерегулярно, но общая тенденция видна – это сужение, т.е. сокращение региональных различий.

Рис. 12. Динамика коэффициента суммарной рождаемости в регионах России в 1989-2002 гг.

На рисунке 13 приведено распределение регионов по уровню коэффициента суммарной рождаемости в виде гистограммы. В начале периода интенсивного снижения рождаемости распределение было весьма компактным и симметричным, затем в процессе снижения межрегиональные различия то уменьшались, то увеличивались, а симметрия была существенно нарушена. В конце периода, в 2002 г. мы вновь видим достаточно симметричное и остроконечное распределение, что говорит о сближении показателей суммарной рождаемости в большинстве регионов страны.

Рис. 13. Распределение регионов России по величине коэффициента суммарной рождаемости в разные годы между переписями

Ранее сделанные исследования по материалам микропереписи 1994 г. (см. Андреев Е.М., Г.А. Бондарская и Т.Л. Харькова. Падение рождаемости в России: гипотезы и факты. Вопросы статистики. 1998. № 10) не выявили экономически обусловленной дифференциации рождаемости. В то же время анализ обнаружил несомненную связь с такими социокультурными маркерами, как проживание в городах или сельской местности, национальность. Межрегиональные различия рождаемости главным образом определяются не экономической ситуацией в регионах, а особенностями этнокультурного состава их населения.

Продолжительность жизни. Существует мнение, что негативные тенденции смертности есть результат экономического кризиса 1990-х годов. Однако снижение продолжительности жизни началось в относительно благополучные 1960-1970-е годы. Рост уровня смертности взрослых продолжается в России уже почти 40 лет: к 2003 г. ожидаемая продолжительность жизни в возрасте 15 лет снизилась по сравнению с 1965 г. у мужчин на 7,6 года, у женщин – на 2,8 года. Основной рост смертности связан с болезнями системы кровообращения и несчастными случаями. Негативное влияние кризиса нельзя исключить, но детальный анализ показывает, что рост смертности в начале 1990-х годов во многом следствие ее сокращения в период антиалкогольной кампании конца 1980-х годов (Андреев Е.М. Возможные причины колебаний продолжительности жизни в России в 90-е годы. Вопросы статистики. 2002, № 11.).

На рис. 3 представлена динамика ожидаемой продолжительности жизни в России и субъектах РФ, уточненная с учетом итогов переписи 2002 г. Несмотря на некоторые региональные особенности, общий тренд продолжительности жизни в субъектах в основном повторяет общероссийские тенденции. В отличие от рождаемости, межрегиональные различия возрастают: полоса, ограниченная двумя пунктирными линиями и включающая 90% регионов, расширяется.

Географически ожидаемая продолжительность жизни в России существенно сокращается при движении с юга на север и с запада на Восток. В нижней части рис. 14 находятся Дальневосточный и Сибирский федеральный округ, в самой верхней – Южный. Особенно четко этот порядок соблюдается на «мужской» панели рисунка. Выходящие за пунктирные линии точки сверху – это республики Северного Кавказа, а снизу – автономные округа Европейского Севера, Сибири и Дальнего Востока и республика Тыва. Три региона с самой высокой продолжительностью жизни в период 1989-2002 гг. – северокавказские республики Дагестан, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия. Три региона с самой низкой продолжительностью жизни мужчин - Республика Тыва, Эвенкийский и Корякский автономные округа. Межрегиональные различия в продолжительности жизни (измеренные с помощью стандартного отклонения) у мужчин выше, чем у женщин, но уровень различий меняется в целом синхронно.

Рис. 14. Ожидаемая продолжительность жизни в регионах России в 1989-2002 гг., лет

График распределения регионов по ожидаемой продолжительности жизни показывает, что в 2002 г., несмотря на экономический рост, оно почти не отличалось от самого худшего 1994 г., особенно у мужчин (рис. 15). При худших показателях возрастала региональная дифференциация, графики распределения не имели четкого максимума и «расползались». В 1998 г. показатели регионов были заметно лучше, а само распределение «сузилось» из-за сокращения региональной дифференциации, хотя экономическое положение в год финансового кризиса трудно было назвать благополучным.

Рис. 15. Распределение регионов России по ожидаемой продолжительности жизни в разные годы между переписями

Проделанный анализ заставляет очень осторожно оценивать перспективы снижения уровня смертности в России, особенно ее быстрого снижения. Слишком много проблем накопилось сегодня в российской смертности и слишком мало делается пока для их решения. Об этом, в частности, свидетельствуют и значительные межрегиональные различия в ожидаемой продолжительности жизни.

Брачное состояние. За годы между переписями 1989 и 2002 гг. доля жителей России, состоящих в браке, сократилась, а доли никогда не состоявших в браке, вдовых и разошедшихся заметно выросли, причем произошло это не только во всей совокупности взрослых (группа 20 лет и старше), но и в отдельных возрастных группах 30-34 и 60-64 лет. (табл. 5). Показатели в этих возрастах, на наш взгляд, можно рассматривать как своего рода простейшие индикаторы брачности, так как они меньше зависят от возрастного состава населения.

Таблица 5. Доля населения с данным брачным статусом, в возрастах 20 лет и старше, 30-34 и 60-64 лет, по переписям 1989 и 2002 гг., %

Доля состоящих в браке среди населения в возрасте 30-34 года мало различается в большинстве регионов, хотя обращают на себя внимание более низкие показатели обеих столиц, республик Северного Кавказа и Дальнего Востока. Подавляющее большинство жителей России, отвечая на вопрос о брачном статусе, по-прежнему говорят о зарегистрированном браке, менее 10% ответивших состоят в незарегистрированном браке. Доля состоящих в незарегистрированном браке (от общего числа состоящих в браке в возрасте 30-34 года) снижается с северо-востока на юго-запад страны, достигая минимума на Северном Кавказе, где сохранились более традиционные брачные отношения. Разводы также являются индикатором сохранности традиционной семьи. Максимальная доля разошедшихся мужчин зафиксирована в Москве (13,7%), а женщин - в Тульской области (18,7%). Минимум у мужчин отмечен в Республике Ингушетия - 5,0%, у женщин - в Усть-Ордынском Бурятском АО (6,0%).

По данным переписи 2002 г. самая высокая доля овдовевших мужчин и женщин в возрасте 60-64 года - в Республике Тыва (19,6% и 44,7%, соответственно). Это ожидаемый результат, так как уровень смертности в республике был и остается одним из самых высоких в России. Высокие показатели вдовства женщин имеют зоны конфликтов (Чечня и Ингушетия) и некоторые регионы Крайнего Севера (Таймырский и Чукотский АО). Таким образом, в число регионов, с самой высокой долей овдовевших входят территории, где на протяжении длительного времени наблюдался весьма высокий уровень смертности, и две республики Северного Кавказа, где высокая доля вдов есть следствие военных действий.